— Нет!.. Все принца ждет!.. — хихикнула девушка. — Такого же, как у меня!..

Мужчина усмехнулся, бросил вниз сигарету и, повернувшись лицом к девушке, поцеловал ее в носик.

— Ребенка тогда с собой возьми!.. Пусть тоже прогуляется!..

— Ну, зай!.. — девушка недовольно посмотрела на него, широко раскрыв глаза. — Мы еще в кафешке посидеть хотели, пообщаться…. Все‑таки давно не виделись…. Она сейчас звонила, говорит, много новостей интересных…. Ну, пожалуйста, Саш!..

— Знаю я ее новости!.. — нахмурился мужчина. — Опять про хахалей своих уши прожужжит!..

— Ну и пусть!.. Ты что, ревнуешь?! — Девушка прикоснулась губами к его небритой щеке. — Я же тебя люблю, зайка!..

— Ой!.. — фыркнул Саша. — Дать бы тебе дюлей, да рука не подымается!.. Иди!.. Куда тебя денешь‑то?!

Он любил ее безмерно, наверное, больше жизни и прекрасно знал, что и она отвечает ему таким же крепким, чистым и светлым чувством. Но в то же время Александр понимал, что если позволять супруге абсолютно все, предоставляя безграничную свободу, то это рано или поздно скажется в худшую сторону в их отношениях, так же как и полное лишение этой свободы. И дело было совершенно не в ней и не в нем. Дело в самой психологии человека. Не возмутись он сейчас на просьбу жены, да, именно просьбу, ведь она понимает, что нужно именно спросить любимого, а не поставить перед фактом, то супруга может подумать, что она мужу безразлична. Сейчас же, когда она крепко прижалась к нему, затем, по — детски радостно подпрыгнув, чмокнула его в щеку и ушла одеваться, он ощутил невероятную потайную радость, улыбнулся ей вслед и, постояв еще немного, направился в детскую.

В комнате негромко шумел включенный телевизор. Какой‑то приятный голос напевал что‑то про облака. Ребенок, опрокинув коробку с игрушками, сидел на полу и, держа в руке маленькую машинку, разглядывал ее.

— Машина сломалась? — спросил Саша, улыбаясь.

— Брум — брум салалась… — посмотрев на папу, повторил малыш.

Мужчина подошел ближе и присел рядом, вытянув ноги и упершись спиной в детскую кроватку.

— Давай посмотрю!.. — он и протянул руку, но ребенок откинул игрушку в сторону и поднялся.

— Папи!.. Песенку! — запрыгал на месте малыш, указывая рукой на угол стены возле проема двери.

— Песенку?! — вздыхая, переспросил отец и неохотно начал подниматься.

Подойдя к двери, мужчина снял со стены подвешенную за гриф порядком запылившуюся гитару, затем, отключив звук на телевизоре, снова присел и, поджав ноги, начал медленно перебирать струны и подкручивать колки, стараясь подстроить инструмент.

— Песенку!.. — не успокаивался ребенок.

— Сейчас, сын!.. Секундочку… — задумчиво изрек Саша, прислушиваясь к звону струн. — Какую песенку?!

— Игай!.. — настоял малыш, не поясняя, что именно хотел бы услышать.

Мужчина, быстро перебирая аккорды, задумчиво прогремел что‑то непонятное, а затем полилась красивая мелодия, и он запел:

— Начинается новый день, и машины туда — сюда… Раз уж солнцу вставать не лень, и для нас, значит, ерунда… Муравейник живет, кто‑то лапку сломал, не в счет… А до свадьбы заживет…, а помрет — так помрет…. Я не люблю, когда мне врут…, но от правды тоже устал….

Ребенок весело приплясывал и даже пытался подпевать, а в проеме двери показалась мама малыша, которая, опершись плечом на косяк, улыбаясь, смотрела на поющего мужа.

— Иди уже давай!.. — Прервавшись, сказал Саша, обратив внимание на жену.

— Давно ты ее в руки не брал… — Вздыхая, ответила женщина, взглядом указывая на гитару, а затем, улыбнувшись, продолжила. — Помнишь?.. Стань птицей!.. Живи в моем небе! — напела она.

— Живущей в моем небе!.. Помню, конечно!.. Придешь, сыграю, может быть!.. Если заслужишь!.. — он рассмеялся, а девушка, не прекращая улыбаться, развернулась и исчезла в коридоре. — Вик!.. Давай недолго!.. — крикнул ей вслед Саша. — Планы у меня на тебя сегодня!..

— Это какие еще? — Донеслось из прихожей.

— Сексуального характера!.. — Ответил Саша и в ту же секунду услышал столь любимый смех.

— Я сама закрою!.. — громко произнесла она, а мужчина продолжил играть на гитаре.

Спустя некоторое время ребенку наскучило пение отца, и он, присев над игрушками, начал перебирать детали от конструктора.

— Папи, баченку!..

— Башенку?!.. — прервав игру, переспросил мужчина, а затем, отложив в сторону гитару, подвинулся к ребенку. — Ну, башенку, так башенку!.. — Улыбнулся он и схватил несколько деталей.

Играли они около часа. Каждый раз, выстраивая башню из конструктора, ребенок непременно толкал ее, задорно смеясь, и она падала, разламываясь на несколько частей, а отец собирал ее заново. Позже они играли в футбол. Саша несильно ударял ногой небольшой резиновый мяч, а ребенок, весело повизгивая, бежал за ним вслед и, поднимая обеими руками, старался кинуть обратно отцу. Еще через какое‑то время малыш поднял игрушечный пистолет, и у них появилась новая забава. Бегая по всей квартире друг за другом, неумело издавая звуки выстрелов, они играли в войнушку. Конечно, ребенок совершенно не понимал суть игры, но сам факт догонялок, прятки за углами и косяками доставляли ему огромное удовольствие.

В очередной раз делая устрашающий, но в то же время очень смешной для ребенка вид, мужчина загнал малыша на кухню. Дождавшись, когда сын скроется в проеме двери, он развернулся и направился в туалет. Пробыв там не более минуты, Саша вышел и, издавая все тот же игривый звук выстрелов, двинулся на кухню, но ребенка там не оказалось. Пройдя по коридору, он заглянул в детскую, но и там не увидел малыша.

— Сына!.. — негромко позвал он ребенка, направляясь в зал. — Ты где?!

Ребенок молчал. Приоткрыв дверь, ведущую в их с женой комнату, мужчина резко остановился, увидев силуэт малыша за белым тюлем на подоконнике. Сердце бешено заколотилось, к горлу подкатил ком, а по вискам словно кто‑то начал стучать молотком. Ребенок, посчитав, что спрятался за тюлем от отца, стоял спиной перед проемом открытой створки пластикового окна.

— Сына!.. — возбужденно позвал ребенка мужчина. — А ну‑ка слезай оттуда!.. — более грозным голосом продолжил он.

— Ниит! — радостно взвизгнул ребенок и, наведя ствол игрушечного пистолета на отца, неумело издал звук выстрела.

Изрядно перепуганный, Саша, опасаясь спровоцировать не понимающего опасности ребенка, решил действовать по — другому. В надежде, что малыш среагирует на голос поверженного врага и все‑таки слезет с подоконника, мужчина, медленно отойдя назад, спрятался за дверью комнаты и, с трудом изобразив раненый голос, прикрикнул:

— Ранил, ранил!.. Все, все, все!..

Осторожно выглянув из‑за двери, Александр понял, что ребенок не реагировал и, все так же веселясь, целился в него игрушкой.